Живи, с Ириной Митрофановой
— Смотри, какие же идиоты! Им сказали карантин, а они прутся на шашлыки, — сказал Сиреневый.
— Да нам-то только лучше, быстрее все заболеют, быстрее выделим антитела, — ответил Берет.
Он вообще был без чувства юмора.
— А вот та фифочка, глянь, шарфиком идет закрывается... ну посмотри, какая хорошенькая... давай ее не заражать!
— Это уже не от нас зависит, ты что, не читал инструкцию? Процесс запущен, кто выживет, того и на вакцину пустим.
Сиреневый в ответ промолчал. Наблюдения он не прекратил, но отчет писать перестал.
Он все думал про ту, в розовом шарфике... она шла, задумчивая и грустная, и любовалась распустившимися листочками на деревьях.
— Знаешь, а они ведь тоже способны на чувства... на восприятие красоты, — чуть слышно пробормотал он.
— Кто? Эти тупые животные? Которые чуть не взорвали свою планету, отравили океаны, ненавидят друг друга? Да ты хотя бы почитай, что они в соцсетях друг другу пишут.
Сиреневый нажал на приближение — вот она снова, в розовом шарфике... и в пальтишке таком милом... Он забил ее данные на монитор. Ну, вот же ее соцсети — ничего она такого в фэйсбуке другим не пишет. Только добрые, хорошие посты. «Она милая...», — повторил он.
Берет только презрительно на него покосился.
Сиреневый встал.
— Ты куда?
— Пойду прогуляюсь.
Он принялся шататься по коридорам корабля, но нигде не мог найти себе покоя. Все его восемь ног словно случайно привели его к отсеку под названием «лаборатория».
Вакцины от этого вируса они еще не изобрели — если бы изобрели, для чего было бы травить им землян. Вот выживут тут сильнейшие, тогда и... Нежный организм жителей планеты Втуе не мог сопротивляться этому неизвестно откуда возникшему ужасу. Может, с их помощью тоже разрабатывали вакцину — кто-нибудь с планеты Всуе, к примеру...
Но можно было… Он даже оглянулся — не подслушивает ли кто его мысли, — обратить процесс вспять. Если исправить сейчас у них погоду, то вирус развиваться не будет. Вакцины втуяне тогда не получат... и все на планете Втуе вынуждены будут либо умереть, либо продолжать жить в этой ужасной жаре, при которой вирус приостанавливает свое смертоносное шествие.
Земляне такую погоду-то точно выдержат. Подумаешь, тридцать пять по их, как его, Цельсию. Для них это чепуха. Это они, втуяне, мучаются даже при двадцати...
А ведь достаточно сейчас только включить погодный регулятор — они достаточно экспериментировали с ним в прошлые прилеты сюда, и...
— Что ты тут делаешь? — строго спросил Компанец.
Правда сказать, застукал он его в последний момент – щупальца Сиреневого была уже в сантиметре от термостатной кнопки.
Он попятился...
— Ты с ума сошел! — Компанец умел читать мысли. — Ты хочешь нас всех погубить!
— Но я... я не понимаю, почему должны умирать они... они ведь тоже все разные... У них своя жизнь, свои близкие и родные...
— Да они даже ради родных не способны посидеть пару недель взаперти! Они не способны любить.
— Это не правда!
— Как ты можешь даже выбирать между нами и ними! Я отдаю тебя под суд.
Компанец дернул рычаг и врубил сирену. Подразделение втуянской полиции дрыхло на корабле, ничем не занимаясь годами. И сейчас, видать, проснулись не сразу. Потому что Сиреневый резко прыгнул в сторону и втопил со всей силы кнопку на термостате...
***
Она всегда в них верила, точнее, только в него, своего инопланетянина. Он даже ей снился однажды, или являлся в грезах.
Что случилось той весной с их планетой, никто не знает. Одни говорили, что настал Апокалипсис, и пытались спрятаться и отсидеться. Другие, как всегда, ни во что не верили, даже в факты, даже когда вокруг них умирали люди.
А она знала, что все они были в большой беде, и их всех просто спасли… спасли совершенно незаслуженно. Но за это кому-то пришлось очень жестоко заплатить.
Она гуляла в легком развевающемся на ветру летнем платье, и вокруг все казались какими-то особенными и по-летнему счастливыми, и всем очень хотелось жить… А лето в том году длилось целых пять месяцев. И никто до сих пор точно не знает, чем это можно объяснить…