Замок

— Слушай, давай в другой раз? Дался тебе этот замок… Смотри, сейчас уже половина четвертого, до дома еще часа три. А хотели вернуться, пока не стемнело… — Никита смотрел вопросительно.

Он хорошо знал, что означает такое выражение ее лица.

— Да я с детства мечтала сюда попасть! Когда я еще… да никогда… — насупилась Ленка и добавила слегка виноватым голосом:

— Пожалуйста, Киточка, миленький! Ну мы все равно едем мимо…

Если с ее упрямством он еще как-то умел бороться, то этот просительный тон всегда обезоруживал. Никита обречено вздохнул и припарковал машину метров за пятьдесят от древней стены, побывать за которой так рвалась сейчас его пассажирка.

— Ладно, пошли, но осматриваем все бегом, ясно?

Замок находился на берегу прибалтийского озера. Когда-то оно было такого размера, что затрудняло подступы к стенам, а сейчас служило отличной декорацией к старинной архитектуре. У берега плавали нежные, едва распустившиеся кувшинки, вода заросла ими, как тиной.

Судя по трем одиноким автомобилям у центрального входа, от посетителей замок не ломился. Да и транспорт, мелькнуло в голове у Никиты, мог принадлежать работникам музея. Странно. Обычно сюда даже в дождь один за другим подкатывают автобусы с шумными экскурсантами.

Все объяснилось просто: понедельник оказался выходным днем. Парень почувствовал облегченье, хотя и слегка пожалел Ленку, такой расстроенный был у нее вид. Они, и правда, редко посещали эти места, а  если и ездили к тетке в Н. и обратно, то совершенно другим путем. Дорожные работы вынудили их сегодня сделать длиннющий крюк — даже при нынешних понятиях о расстояниях замок находился в совершенной глуши, а старую дорогу к нему восстановили специально для экскурсий.

Они медленно повернули от запертых ворот обратно к машине. Никита, которому с трудом удавалось скрывать радость, сочувственно кивал в ответ на Ленкины сетования. Он даже согласился в порядке утешения сделать круг вокруг замковой стены – высокой, сложенной из грубых серых каменных глыб. Сам замок из грязно-красного кирпича поднимался из-за стены несимметричными башнями. За окнами готической формы угадывались странные переходы и мрачные неосвещенные помещения. В отличие от разнообразных развалин, когда-либо виденных Никитой, замок прекрасно сохранился.

Впрочем, это только снаружи кажется таким интересным. Никита с детства терпеть не мог музеев. Войдешь в этакую древнюю комнату, а там стеклянные стенды с аккуратными табличками, за которыми лежат бесформенные осколки древней посуды или черные кривые монеты. Вот если бы взяли да и устроили нечто вроде экскурсии в прошлое. Полное погружение, чтобы человек действительно проваливался в средневековье, как в дырку во времени, лишь только зайдя за эти стены. Трапезная, опочивальня, келья монаха, комната пыток, скотный двор… А кругом – люди в старинных одеждах, каждый занят своим делом...

 И, конечно же, никаких скучающих тетенек на стульчиках в углу, зорко следящих, чтобы ты не сфотографировал бесплатно «чашу для омовения рук», больше напоминающую кусок асфальта: «Не трогайте экспонаты руками!»

Ленка шла нарочито медленным шагом, как будто стараясь вдохнуть воздух замка, хотя бы снаружи, хотя бы чуть-чуть… Все здесь – густой сосновый лес, эти темные стены, за которые ей не удастся сегодня попасть, — все пахло сказкой, нет, скорее, отцовскими рассказами о таинственных приключениях, средневековых рыцарях, и еще чем-то, затхлым, древним, загадочным, как чернота за окошком старой дачи – таящая множество опасностей, но смотрящая миллионами блестящих звезд… Как страницы пожелтевшей книжки с захватывающими дух историями, которые читались детям на ночь, а потом снились до утра, заставляя иной раз вскрикивать во сне… Она не чувствовала разрыва времен, того самого, ради которого туристы долго едут куда-то, а потом заставляют себя изумляться: «Ах! Этому предмету двести лет! А этим стенам — тысяча! Здесь ходили люди, которых нет на свете уже несколько веков!»

Нет, для Ленки непонятным образом соединялось прошлое и настоящее: замок — сказка — возможное счастье — напрасные мечты… Не возраст этих камней был ей дорог, а их романтический свет. Все это никак не желал понимать Никитка. Да и сама она не смогла бы выразить внятно.

Внезапно оба остановились. За очередным поворотом перед мольбертом стоял молодой человек в джинсах и майке навыпуск, с огрызком карандаша в зубах. На художника парень не походил, вместо палитры и красок перед ним лежали бумаги и схемы. Услышав шаги, он резко обернулся и уронил несколько листков, но перед тем, как присесть на корточки и собрать их, несколько дольше, чем требовало приличие, задержал взгляд на нежданных прохожих.

Почувствовав неловкость, Ленка дернула спутника за рукав, и они продолжили путь. Однако, повинуясь любопытству, она постаралась пройти как можно ближе к незнакомцу и заглянуть за мольберт. Парень еще копался, поднимая бумаги, поэтому Лена рискнула. Быстро сделала лишний шаг в сторону и…

— Ничего интересного вы не увидите, — молодой человек заговорил, еще стоя к ней спиной. — А точнее, для вас интересного.

Он выпрямился, с легкой иронией глядя на Ленку. А может, это была самоирония.

Не акцент, а что-то едва уловимое в манере говорить выдавало в нем коренного жителя. Он разглядывал девушку открыто и внимательно, без всякого смущения. Ленке это не понравилось. Она умела поставить мужчину на место, если тот становился нахальным.

— А вы, кажется, увидели что-то интересное? — насмешливо произнесла она.

Никита при этом только поднял брови, скорчив свою любимую гримасу неудовольствия.

Парень усмехнулся и сделал приглашающий жест — убедитесь, мол, сами. Действительно, на приколотом листе бумаги ничто не напоминало изображение старого замка. Но Ленка почему-то не сомневалась, что все эти сферы и линии с мелкими цифрами имеют к нему прямое отношение — то ли объясняют, то ли вычисляют его изнутри.

— Научный труд? Диссертация? — слегка разочарованно протянула она.

— Не любите науку?

— Нет, — честно призналась Ленка, — не понимаю, значит, не люблю. Не дано мне. Так что вы оказались правы.

— На искателей старины вы не похожи. Наверное, вы — романтик. Нравится дух здешних мест?

— Да…

 Ленка была удивлена — парню удалось в двух словах выразить ее мысли.

— Вот только замок ваш сегодня закрыт, — пожаловалась она. — Вот вам и дух. И когда теперь…

Никитка усмехнулся:

— Представляю, приезжает в средние века сюда рыцарь на коне, усталый и израненный. А на воротах вывеска: «По понедельникам не принимаем».

— Издержки современности, — согласно кивнул парень. — А вам очень хочется осмотреть замок?

— А что толку… — вздохнула девушка.

— Думаю, смогу вам помочь. Я здесь на полставки, пишу, как вы сами догадались, работу. Так что со мной вас пропустят.

— Ох, правда?! Вот спасибо!

Ленка, в отличие от Никиты,  сияла от восторга.

— Боюсь только, гид из меня не очень. Знаете, есть такие люди, которые сами что-то понимают, а вот рассказать не умеют.

— Вы же готовите о замке научный труд! — удивилась Ленка.

— Это другое. Представьте художника, который не может объяснить, как создает картину.

— Глупости, — буркнул Никитка. — Настоящий художник отлично знает законы рисования.

— Но не знает, откуда берется его вдохновение, — улыбнулся тот.

— Да мы сами все посмотрим, вы только нас проведите! Вас как зовут? — Ленка решила, что им пора познакомиться. — Меня — Елена.

— Ромас, — представился парень, — можно Роман, а вашего брата?

У Никиты был не слишком радостный вид, и, называя себя, он даже не сообразил протянуть руку.
            Пока Ромас договаривался с охранником, Ленку вдруг осенило: «А откуда же он знает, что Никитка — мой брат, а не муж, и не жених? Вот пройдошный парень!»

Они прошли во внутренний двор — не через ворота, а через незаметную дверь в боковой стене. Между входами в крепость и в ее ближайшую башню оказалось всего метров пять. Через башню, похоже, шел сквозной проход вглубь территории, но Ромас указал им на небольшую и вполне современную дверь в стороне от арки.

— Служебный вход, — пояснил он.

Коридор, которым они шли, был отделан по-современному и вел, очевидно, в административную часть здания. Ленка чуть было не разочаровалась, но быстро сообразила: не могут же люди постоянно работать среди кирпичных стен при свечах. Музей есть музей.

Ромас завернул в одну из комнат за ключами от экспозиции, а Никитка насмешливо произнес Ленке на ухо:

— А аспирантик-то, кажется, к тебе клеится?

— По-твоему, человек не может сделать доброе дело просто так? — огрызнулась она.

— Может, может.… Только для крокодила бы он свой мольбертик не бросил.

— Не суди по себе, — парировала Ленка, но, если честно, она и сама видела, что понравилась Ромасу.

Нельзя сказать, чтобы эта мысль была ей неприятна.

Экскурсия, если их марш-бросок по огромному замку можно было назвать экскурсией, впечатляла. Ромас, хотя и скромничал про свои таланты экскурсовода, обладал интересной способностью: пробегая по залам, выделять основную суть — мысль, идею, приковывая внимание к тому или иному предмету. Это звучало во всем, о чем бы ни говорил их персональный гид — архитектуре, утвари или исторических событиях. А отсутствие посетителей и полного освещения превращало странную прогулку в нечто таинственное и почти незаконное.

Парадное средневекового дворца украшали фрески и витражи из жизни князей. Длинные деревянные галереи соединяли жилые помещения и башни между собой. Между спальней князя и казначейской палатой был тайный ход во внутренний двор. В замке имелось даже некое подобие воздушного отопления — холодные каменные стены когда-то согревал поднимающийся вверх по трубам горячий воздух.

Даже Никита перестал посматривать на часы, так увлекло его происходящее. Однако к Ромасу он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, парень ему поневоле нравился. Импонировала его эрудиция, легкий непринужденный разговор, приветливость. Хорошо бы иметь такого друга, не соскучишься. Вот только…

Никита имел все основания не считать себя глупым или необразованным. Однако Ромас явно превосходил его интеллектом, и это несколько задевало. А, кроме того, как это часто бывало с Никитой, стоило кому-то проявить интерес к его сестре, как внутри росла колкая неприязнь. «Аспирант», — сразу окрестил он Ромаса и продолжал злорадно развивать в уме тему доцента кислых щей, хотя выглядел парень, напротив, спортивным и ладным.

Его стройная фигура уже маячила впереди. Ленка двигалась следом, как завороженная, поднимаясь по крутой винтовой лестнице. Все больше и больше теряла она чувство времени и реальности, погружаясь в сказку. И хотя в замке все было так, как в любом подобном музее — экспозиция, искусственное освещение и тому подобное, — рассказ Ромаса уводил в совершенно другой мир.

Ленка отметила, что, говоря о прошлых веках, Ромас умудряется делать это так, как если бы видел события своими глазами, или, точнее, для него вообще не существовали разделяющие столетия. Впрочем, ведь этот замок и был тем самым связующим звеном между ними. Древние стены — свидетели разных времен — молча хранили свои тайны, но для Ромаса как будто делали исключение, по секрету сообщая то, чего не собирались выдавать другим.

Иногда у Ленки или Никиты вырывался один и тот же вопрос:

— А откуда вы знаете?

В ответ Ромас недоуменно прерывал рассказ, и, пожимая плечами, рассеянно отвечал:

— Наверное, где-то читал… не помню…

Но Ленке казалось, что ничего подобного ни в каких книжках прочитать нельзя. Где, к примеру, могло быть написано, что именно в этой комнате, экспозицию которой составляло только холодное оружие, пролила много слез молодая девушка, насильно выданная замуж за отвратительного, жестокого хозяина замка; что она часами не отходила от узкого окошка, раздумывая, покончить ли со своей ужасной жизнью или нет. И что эта женщина после смерти ненавистного мужа наотрез отказалась носить траур, стала закатывать один пир за другим, и со временем превратилось в еще более мерзкую фурию, чем был ее супруг, издеваясь над слугами и собственными детьми, особенно дочерью. Но девочка выросла кроткой, и ее добрые дела искупили несколько поколений ненависти и злобы этого рода…

Когда они обошли все залы и закутки замка, Никита, наконец, посмотрел на часы. Было уже больше пяти. Но даже ему стало жаль прерывать маленькое приключение. Однако — пора благодарить Ромаса и раскланиваться. Как будто почувствовав это, Ромас вдруг предложил:

— А хотите в башню?

— А разве мы не все еще посмотрели? — удивился Никита.

— Официальную экспозицию — всю. А в башню народ не ходит, аварийное состояние. Впрочем, аварийное оно уже лет триста, и ничего. Не боитесь?

— Нет, конечно, пойдем, здорово! — ухватилась за идею Ленка.

Никита что-то промычал про время, но и только.

В башню вела еще более крутая винтовая лестница, Ленка с трудом преодолевала высокие ступени. Ромас подал ей руку и слегка подтягивал за собой. Подъем был долгим, а когда они оказались на самом верху, парень еще несколько секунд не выпускал ее ладони.

Они огляделись. Стены башни здесь казались гораздо древнее, чем во всем замке, и почти полностью покрылись зеленым мхом. Пол, выложенный деревянными досками, выглядел так, что даже ступить страшно. По всей круглой стене башни имелись узкие бойницы, через которые пробивался свет  потускневшего к вечеру неба.

Ничего особенно примечательного, если не считать странных ощущений. Их почувствовали оба — и брат, и сестра. Что думал Ромас, сказать было трудно. Он выглядел и напряженным, и полным вдохновения, и, казалось, испытывал то, чего очень ждал.

— Здесь… — наконец смогла произнести Ленка, — мистика какая-то… Я не могу это объяснить, но как будто время… оно есть или его нет? Здесь страшно. Нет, здесь великолепно!

— Просто слегка заброшенно, и ничего от современности, — рассудительно заметил Никитка.

Однако и он чувствовал нечто похожее. Никита знал, что по идее должен испугаться, но испугаться было невозможно, напротив, его охватывало радостное возбуждение, которое он постарался скрыть — не хватало еще ахать и охать, как сестра.

Одновременно все подняли глаза к потолку и увидели, что он уходит слишком высоко, выше, чем обычно на подобных башнях. Но снаружи они не заметили такого высокого шпиля — его ведь должно быть видно отовсюду. На самой вершине башни располагалось отверстие, судя по расстоянию, довольно большое, но отсюда оно казалось величиной с монету.

На улице еще полностью не стемнело. Но сквозь окно в потолке глядело на них абсолютно черное небо. А на этом бархатно-черном фоне светили крупные, алмазные звезды.

— Как такое возможно? — в восторженном ужасе прошептала Ленка и уставилась на своего провожатого.

Ромас смотрел ей в глаза, не отрываясь.

— Вы заметили? Это очень, очень хорошо! Сюда никто практически не ходит, а если и ходят, то… В общем, не каждый это видит. Отверстие не всегда открыто. Можно сказать, это моя тайна. Я даже не был уверен, что вы увидите, это хорошо, хорошо! — повторил он еще раз возбужденным шепотом.

— Наверное, эффект колодца, в котором днем видны звезды, — решил проявить эрудицию Никита.

Он терпеть не мог всякой мистики и не желал, чтобы сестре дурили голову. Она такая впечатлительная натура! Ничего не стоит рассказать ей пару романтических сказок — и девушка у тебя в кармане.

— Да, что-то с оптическим обманом здесь связано, хотя бы ощущение высоты. Но… если честно, мне удалось залезть во-он до той, — Ромас показал вверх, — балки… второй снизу, видите? И сделать измерения. Если умножить расстояния между балками на их количество… Нет, всего объяснить не удается. Изнутри башня и шире, и выше, чем снаружи — это раз, а главное — никакого отверстия там нет, ни на чертежах, ни на фотографиях с вертолета — я здесь все документы изучил. Да если бы и было, сюда регулярно бы заливал дождь, и доски давно бы прогнили. Однако они сухие уже много лет. Я пробовал заходить сюда даже в грозу — эффект тот же. Ни одной капли — звездное небо. И днем тоже.

— Тогда, возможно, это просто художественное изображение! И все очень просто! — сделал открытие Никитка и снисходительно посмотрел на фантазера-гида.

— Да ты что, Кит, — прошептала Ленка, — ты разве не видишь, — они же светят, а небо живое!

— Обман зрения.

— Знаете, тогда это очень странный обман. Почему-то он случается не у всех, — покачал головой Ромас. — Я ведь говорил, что большинство вообще не видят никакого проема.

— Значит, его видят излишне тонкие, легко возбудимые натуры, — попытался съязвить Никита, но прежде, чем ему ответили, уже сам понял, что сморозил глупость.

— Да ведь и вы его видите! А вы вполне практичный, рациональный человек. Или… скажем так, хотите таким казаться.

Вот чего Никитка терпеть не мог, это когда к нему лезли в душу со всякой там психоаналитикой. Поэтому обратился к сестре:

— Ну ладно, Лен, нам пора. Большое вам спасибо, Ромас, все было очень интересно. Вы потратили на нас столько времени!

Ленка продолжала стоять, не шелохнувшись, и не знала, как поступить. Больше всего на свете она боялась, что вот сейчас они вежливо распрощаются и… И все. Ромас тоже не отрывал от нее своих темных, волнующих глаз. Она чувствовала, что немножко боится его. Не в том плане, что от парня могла исходить опасность — нет, она доверила бы ему свою жизнь! Просто ей казалось, что каким-то непостижимым образом Ромас знает о ней больше, чем это могло быть. Знает в ней что-то главное, ту самую суть, которую он так легко улавливал и в замке, и в его истории, и которую, возможно, не знала в себе она сама.

Глупо считать, что кто-то читает у тебя в душе, да это выражение сюда и не подходило. Скорее, так можно чувствовать себя рядом с волшебником из сказки, который сейчас произнесет торжественное напутствие герою: «Иди прямо, потом повернешь налево, никуда не сворачивай, да смотри, не оглядывайся».

— Вы только сейчас не езжайте по той дороге, по которой собирались. Вернитесь на основную, ее уже открыли, — вдруг произнес Ромас.

— Еще целый час круголя давать? С чего это вдруг? А вдруг там не открыли, что, ехать обратно? — изумился Никитка.

Взгляд у Ромаса стал обеспокоенным, как бывает у человека, которому обязательно надо убедить другого, и он заранее боится, что ничего не получится.

— Я не могу объяснить, но точно знаю. Вы не пожалеете. Прошу вас!

Они уже начали спускаться по лестнице. Подобной чепухи Никита никогда не слышал, и, разумеется, не собирался ехать кругом. Но Ленка, очевидно, впитавшая в себя мистические настроения экскурсовода, вцепилась брату в рукав:

— Киточка, миленький, сделай, как говорит Ромас, ну, пожалуйста!

Они вышли из замка. Ромас сложил мольберт и прислонил его к стене с внутренней стороны. Он  молча слушал их препирательства. А потом сказал очень вежливо:

— Никита, неудобно вас просить, но уже достаточно поздно. Боюсь, иного способа вернуться в гостиницу, кроме как доехать с вами обратно до развилки, у меня нет.  Я понимаю, что для вас это крюк, но так уж сложилось.

Никита от возмущения даже лишился дара речи: парень явно намекал на то, что потратил на них день, и теперь они обязаны отвезти его домой. Вот это нахал, и нахал неприкрытый! Но так-то лучше, чем придумывать всякие сказки.

— Конечно, мы вас подбросим, — ответил он вслух, из-за всех сил скрывая нотку самодовольства.

Он выразительно посмотрел на сестру, садясь в машину, но та избегала встречаться с ним взглядом. Самой за аспиранта стыдно, решил Никита. Он демонстративно открыл перед ней переднюю дверь, отрезая ей путь к кавалеру на заднее сидение.

Однако он не заметил, что перед тем, как сесть, Ромас и Ленка переглянулись, причем в глазах девушки светилась благодарность.

— А вы что, постоянно живете в гостинице или ездите сюда из Н.?  —  заводя мотор, спросил Никита.

Парень немного замешкался, однако ответил:

— Я пока занимаюсь в замке, при нем и живу.  То есть в гостинице тут поблизости… Вы меня только до развилки подкиньте, а там недалеко.

Ехали молча, минут через тридцать Никита остановился. Действительно, знак дорожных работ, стоящий днем на развилке, убрали, и путь к дому оказался свободен. Ромас поблагодарил его, а Никита саркастически ответил: 

— Ну что вы, мы вам больше должны.

Ленка испуганно смотрела с переднего сидения:

— И как вы теперь доберетесь до… до гостиницы?

— Не волнуйтесь, Лена, все будет в порядке, здесь рядом, просто за поворотом не видно, — и добавил решительным голосом:

— Лена, мне нужен ваш номер телефона. Ничего не подумайте, просто хочу узнать, как вы доехали. Только городской, мобильника у меня нет.

Не успел Никита возразить, как Ленка произнесла цифры.

— Я могу записать, — она стала суматошно рыться в сумочке в поисках бумаги и ручки.

— Не надо, я не забуду, — парень исчез в темноте.

— Штирлиц, тоже мне! — уже с нескрываемой неприязнью проговорил Никита, отъезжая. — Зачем дала ему домашний телефон? Чтобы он адрес узнал? Мобильника у него нет! Он что — динозавр?

— Ты неблагодарная свинья! — в ее голосе послышались слезы.

— В чем дело? Что за истерики? Я сегодня весь день делаю только то, что хочешь ты. Хожу за тобой три часа по замку, хотя нам надо домой, наблюдаю, как ты кадришься с этим аспирантиком, а потом еще и делаю ради него круг. И это я — неблагодарная  свинья?

— Да,  — коротко ответила Ленка и замолчала.

— Никакой гордости, — ворчал Никита, — «ой, запишите мой телефончик, не забудьте позвонить, я буду ждать». Что-то на тебя не похоже.  Не видишь разве — он просто шарлатан и хитрюга.

— Отстань, — так же коротко и мрачно ответила Ленка и отвернулась к окну.

Она не хотела больше разговаривать с братом. Она вообще ничего не могла понять и боялась только одного: что Ромас забудет ее номер.

 

Полный текст произведения "Замок" можно скачать здесь.

Внимание: все права защищены. Любые ссылки, копирование, публикации и (или) иное использование - только с разрешения автора.