Нарисовать птицу

«Сперва нарисуйте клетку

с настежь открытой дверцей…»

 

(Жан Превер, «Как нарисовать птицу»).

 

— Смотри-ка, как он занимается с детьми! Какой он, все-таки, молодец у тебя. Столько времени с ними проводит. Не то что мой, ему бы только пиво и телевизор…  — завистливо вздохнула соседка.

— Да, — скромно, но с затаенной гордостью подтвердила Марина. — Виталик прирожденный педагог. У него собственная система воспитания, он сам разработал. Мы против денежных поощрений, это ведет к меркантильности. И никакого насилия и принуждения. Виталик мальчикам выставляет оценки, поощряет здоровую конкуренцию. И знаешь, это работает!           

— А за что оценки? — заинтересовалась соседка и даже положила на землю тяпку.

Они стояли с разных сторон заборчика — со стороны соседки был ухоженный, переполненный дарами земли, огород. Со стороны Марины с Виталиком — фруктовый сад, изящная беседка, качели-гамак.                                                                                     

— А за все. Как убрали игрушки, кто быстрее сделает математику, за физические упражнения, даже за вежливость и аккуратность в одежде. Потом все подсчитывается и каждую неделю выявляется победитель. Но ты пойми, дело не столько в самих оценках, сколько в том, что мальчики очень уважают отца и каждому хочется заслужить его поощрение, — не могла остановиться Марина.          

— Эх, хорошо быть как вы, образованными, — в очередной раз вздохнула соседка, — а тут не знаешь, как обалдуя домой-то загнать.

Она наклонилась за тяпкой, чтобы продолжить работу.

А Марина подошла к беседке, где сидели за столиком ее девятилетние близнецы и муж. Сегодня, в воскресенье, а заодно и в первый день каникул, как раз подводились итоги недельного соревнования. Она подошла и ласково положила руки на две светлые головки.  Но ребята были слишком напряжены, чтобы отреагировать.

Павлик немигающим взглядом смотрел на бумажку, в которой отец в столбик подсчитывал результаты. Алик уставился на трещинку в столе, которую бессознательно ковырял ногтем указательного пальца.

— Так, Пашка-Сашка, — потер руки довольный отец. — Готовы?

Павлик несколько раз энергично кивнул. Палец Алика замер над трещинкой.

— Та-да-да-дам! — пропел Виталий. — Победитель этой недели — Павел! По результатам месяца и учебного года: победитель Павел!

Пашка радостно засмеялся, бросил торжествующий взгляд на брата, потом, довольный, обернулся к матери.

— Молодчинка, Павлик! — Марина поцеловала его в макушку. — А Сашенька еще постарается в следующий раз, да, дорогой?

Она поцеловала и второго, который сидел неподвижно с потухшим взором.

— А теперь — живо обедать! Кто быстрее вымоет руки, получит один дополнительный балл!

— Стоп, стоп, — муж все еще смотрел в расчеты. — Надо еще разнести по видам деятельности, чтобы знать, где что каждому подтянуть. Провести, так сказать, анализ, это ключ к успеху. Итак…  вот хотя бы по этому месяцу. Аккуратность — у Павла на два балла больше, это потому, что Саша дважды запачкал джинсы. Вежливость у обоих одинаково, молодцы. Значит, разница снова пошла по школьным предметам. Считаем только оценки отлично — один балл за каждую. По математике у Павла пять баллов, у Александра — один. По русскому у Саши две пятерки, у Павлика одна. Паша, надо постараться! А по физкультуре ты, как всегда, впереди, молодец. Общая победа твоя, но ты не должен на этом останавливаться, надо стремиться быть лидером во всем!

—  У меня по рисованию семь пятерок! — неожиданно поднял голову Алик. — А ты их не посчитал!

Отец нахмурился.

— Так, хорошо, я тебе объясню, имеешь полное право. Так вот, сынок, не все в этой жизни имеет одинаковый вес. Есть вещи, которые тебе пригодятся, а есть те, что не слишком… Я посчитал твои пятерки по рисованию, но, поскольку математика и русский, как ты сам понимаешь, имеют куда больший вес, то эти твои семь пятерок ценятся как одна. Согласись, что рисование не может быть показателем успеваемости?

Сашка прикусил губу, но все-таки буркнул себе под нос:

— А физкультура — показатель успеваемости, что ли? — он зыркнул на брата.

— А физкультура, сынок, это не про успеваемость, тут ты прав. Это про жизнь. Про то, что нужно настоящему мужчине. Это очень-очень важно. Разве тебе приятно будет, если пацаны начнут считать тебя хилым, обижать?

— Никто не будет его обижать, — мягко вмешалась Марина. — Они братья, всегда вместе, никто их не обидит. Правда же, мальчики? Вы всегда друг за друга, да?

Саша вновь начал скрести пальцем стол, не глядя на отца и брата.

— Да, но именно потому, что они близнецы — никаких оправданий, что кто-то не так сложен или силенок поменьше, — разволновался отец. — Мы не зря, Алик, начали еще и домашний зачет, иначе в школе тебе не вытянуть! Ты отставал по бегу весь месяц, я не понимаю, почему ты не возьмешься за работу? Сидишь и рисуешь весь вечер — хорошо, никто не возражает, это твое свободное время. Но ради победы нужны усилия. Тренируйся! Неохота — преодолевай! Воспитывай в себе характер! А то я очень в тебе разочаруюсь, сын. А теперь живо, оба — мыть руки.

Ребята сорвались с места и понеслись к уличному рукомойнику.

— Ну, ты не слишком-то строго с ним, — улыбнулась Марина. — Помнится, когда я с тобой познакомилась, ты тоже не больно-то бегал, а рисовал на каждом клочке бумаги…

—  Вот именно поэтому, — жестко сказал Виталий. — Боюсь за него и не хочу, чтобы повторял мои ошибки. Лучше бы я в бокс пошел, честное слово, чем потратил столько времени… на эту чепуху.

— Но ведь у тебя здорово получалось! — немного робко сказала Марина, зная, что затрагивает больную для мужа тему. — Мне так жаль, что ты не рисуешь сейчас хотя бы изредка. Запрятал все свои работы… Взял бы, Сашеньке показал, он даже не знает, как ты умеешь. Пусть развивает способности!

— Нет, — отрезал Виталий.

— Слушай, этот дурацкий Союз, — это же не показатель таланта. А может у Сашки дар, как и у тебя. Помоги ему.

Она сама не знала, зачем ступила на эту скользкую почву, они уже давно не говорили о постигшей Виталия неудаче.  Муж предсказуемо завелся.           

— Только время зря потеряет! Вместо того, чтобы нормальную профессию получить, будет как я, бегать по худсоветам.   Ему скажут, что он не дорос, что для Союза у него слишком слабая техника, и нет новых идей… И станет потом тоже шрифты рисовать в программе… Лучше пусть будет хорошим инженером, да кем угодно, чем жалким мазилой, как я…

— Не говори так о себе! — возмутилась Марина. — Ты очень талантливый!                               

Но муж, не оглядываясь, отправился в дом.

        

***

 

— Отстань, — сказал Алик.

— Да ладно тебе! — Павлик еще раз пихнул его в бок. — Поехали на великах.

— Не хочу.

— Да чего ты скис-то…

— Надоело.

— Что надоело? Мы сегодня еще не катались.

— Проигрывать тебе постоянно, вот что.

— Ну… — почесал в затылке Павлик. — Я же не виноват. Ты сам не хочешь тренироваться. Поехали, дыхалку как раз разовьешь.

— Не люблю я бегать, ясно тебе? В боку колит.

— У всех колит, у меня тоже. Но это нужно, папа правильно говорит.

— Вот и беги к своему папе.

— А ты пойди мамочке поплачь, проиграл опять, бедненький, ой-ёй-ёй! — разозлился брат.

Алик вскочил и бросился на брата с кулаками. Павлик его отпихнул, Алик шлепнулся на диван, вскочил, снова кинулся и снова был откинут.

— Это еще что такое? — в комнату вошел отец. — Вы не в ринге. Вот в ринге cможете драться, пожалуйста. Это будет соревнование. А дома мы не ругаемся и не деремся.

— А что он… — начал, было, Павлик, но договаривать не стал.

— Говори, говори. В чем тут у вас дело.

— Он злится, что проиграл. Завидует, — выпалил тот.

— Это правда, Александр?

Алик молча залился слезами. Отец подошел и сел рядом с ним, положил руку ему на плечо.

— Это не спортивный подход, сын, — терпеливо сказал Виталий. —  Конкуренция должна быть здоровой. Проиграл — прими к сведению и приложи все усилия, чтобы выиграть. А братья должны уважать и гордиться друг другом.

— Ненавижу, — пробормотал едва слышно Алик.

— Что ты сказал? — голос у отца посуровел. — Мне не послышалось?

Алик молчал, сжав кулаки.

— Кого ненавидишь? Меня? Брата?

— Он бегать просто не любит, — испуганно вмешался Павлик. 

— Я не тебя спрашиваю, а его. Так кого ты ненавидишь?

— Никого… бегать… — еле слышно прошептал Алик, отступая.

Павлик облегченно выдохнул. Отец смягчился.                 

— А вот это и называется преодолением. Ненавидишь бегать — бегай. Так, встали оба, и пошли. Пойдем, пойдем!

Виталий с энтузиазмом вскочил с дивана, оба мальчика поплелись за ним, не глядя друг на друга.

 

***

Они пришли к полю и вышли на широкую проселочную дорогу. Дорога шла под небольшим уклоном вверх — идеальное место для тренировки.

— Во-он до того дуба, туда и обратно, — обозначил ориентир отец. — На ста-аарт…

Мальчики приготовились. Пашка бросил взгляд на брата. Алик на него не смотрел. Он весь поджался, на виске напряглась синяя жилка — совершенно такая же, как и Павлика, и еще нога у Сашки как-то странно подрагивала.

— Внимание, марш! — скомандовал отец.

Они побежали, и сначала, как обычно, Павлик был впереди, но потом что-то случилось, и он вдруг начал отставать. Мальчики повернули. Сашка, вдохновленный тем, что бежит впереди, прибавил ходу и финишировал.

— Ну вот, ну вот! — обрадованно вскричал Виталий. — Молодчина! Можешь ведь, можешь, если захочешь!

Павлик прибежал несколько секунд спустя и скромно встал в сторонке. Сашка победоносно взглянул на него, но вдруг в его глазах появилось подозрение. Пока отец произносил вдохновленную речь, он некоторое время смотрел на брата  в упор.

— Ты мне поддался! — внезапно с досадой произнес Алик. — Ты мне поддался, да? Я тебе не слабак, ясно?!

— Не поддавался я! — вскинулся Павлик.

— Нет, поддался, поддался! — и в глазах у Алика появились злые слезы. — Давай еще раз! Давай, ну давай!

— Не хочу! Я устал, — буркнул брат. — Победил, и ладно. Чего пристал…

Отец, нахмурившись, переводил взгляд с одного на другого. Тут Алик сорвался с места и побежал в сторону дома. А Павлик принялся рассматривать окрестный пейзаж.

— Так, Павел, давай начистоту, — строго сказал отец. — Ты что, правда поддался ему? Так ты ему так доброе дело не сделаешь…

 — Нет… — упрямо сказал мальчик, не поднимая глаз.

— Что ж… ладно. Но помни, если ты мне солгал, это очень плохо. Я буду сильно разочарован. Иди и поговори с братом.

И отец быстрым шагом отправился прочь.

 

***

 

Павлик знал, где его искать — в дальнем углу сада они организовали себе шалаш, который называли «корабль», куда натаскали всякой ненужной или прохудившейся утвари. Большая перевернутая кастрюля служила им столом, два чурбана — стульями. Ну и много чего еще там было, как-то: две треснувшие чашки, выуженные тайком из мусорки, выцветшая картинка, приклеенная скотчем к дереву, ненужный рубанок, кое-какие инструменты, о которых забыл отец, деревянные пистолеты (это был оружейный склад), а еще большой кусок оргалита, размером с треть классной доски, и мелки — они рисовали тут схемы боев с пиратами, а иногда Алик просто что-нибудь рисовал. Этот же оргалит служил им одной из стен, другой стеной был забор их участка, а третьей — густые кусты смородины. При входе лежала старая шина — спасательная шлюпка.

Брат действительно был здесь. Сидел на чурбачке и выстругивал новую палочку — эти палочки у него получались отменно, с разными там узорами, ромбиками и кружочками. У Павлика так никогда бы не вышло.

Видимо, Алик успел тут поплакать, потому что на грязных щеках ясно виднелись две светлых дорожки. Увидев Павлика, он нахмурился.

— Зачем поддался? — грубо спросил он. — Только не ври.

Павлик скривился, словно вот-вот заплачет сам.

— Не знаю… — он поковырял носком ботинка в земле. — Мы же… не хочу так… чтобы ты меня… чтобы ты ненавидел… Я с тобой хочу… ну и вообще.

Он всхлипнул.

— А как же папа? — тихо сказал Алик. — Ты проиграешь соревнование…

— Плевать, — еще раз всхлипнул Павлик.

— Я не буду тебя ненавидеть… никогда, — неожиданно звонким голосом сказал брат. — Пусть ты всё выигрывать станешь. На, это тебе.

И он протянул брату палочку. Павлик с восхищением взял ее.

— Так, и давай разработаем новый план! — деловито сказал Алик, не дожидаясь благодарностей. — Наш корабль пойдет на абордаж вот отсюда.

И они увлеченно принялись рисовать стрелки на оргалите.

Ни один из них не увидел, как из кустов смородины поднялась с бидоном ягод и тихо отошла от их «корабля» мама.

 

***

 

Вечером все собрались на террасе пить чай. Это было их любимое время дня, когда мама ставила на стол собранные ягоды, наливала им крепкого чая, к которому полагалось овсяное печенье или что-нибудь еще такое же вкусное. Говорили о какой-то ерунде, никто ни единым словом не затронул тему соревнования. Мама рассказывала о соседском мальчишке, который несколько раз перелезал через их забор, ища чем поживиться. Близнецы переглянулись — им ли не знать! Алик прищурился и подмигнул Пашке — их новая схема боя с пиратами уже готова, пусть лезет, его будут ждать!

Папа предложил, если будет хорошая погода, сходить завтра на озеро искупаться. Идея всем очень понравилась.

Потом мама пошла мыть посуду, Павлик вытащил из коробки свою любимую коллекцию машинок и принялся расставлять их по полу. А Алик нерешительно потянулся за альбомом, но потом глянул на отца и опустил руку.

— Так, — деловито сказал вдруг Виталий. — Покажи-ка мне, что ты нарисовал вчера, вроде птицу?

— Да… — не веря своим ушам сказал сын. — Только не получилось…

— Давай сюда.

Отец взял и открыл альбом, начав листать его самого начала и внимательно рассматривая рисунки.

— Знаешь, почему не вышло? — он взял карандаш. — Смотри, какого размера птица, и какого размера дерево — не то, на котором она сидит, а то, что сзади. Есть такое слово, перспектива… Это когда те предметы, что дальше, кажутся нам меньше… Что, если так, а?

Он перевернул страницу, взял карандаш и под завороженным взглядом Алика набросал картинку — деревья и пара птичек.

— Понял, да? А теперь попробуй сам… Нет, нет, не на моем рисунке. Сделай свой.

— У меня не получится так… — прошептал Алик.

— Ничего страшного, — сказал отец. — Это дело практики.  И, знаешь что, а давай-ка зачтем твои пятерки по рисованию тоже… Это будет честно, как думаешь, Павел?

И отец обернулся к другому сыну.

— Ладно, — серьезно кивнул тот, немного подумав.  — А это сколько тогда получится? Я же не проиграю?

— Пап, а можно… — осмелел Алик, — можно мы каникулах вообще без оценок будем, а?

Виталий некоторое время молча смотрел на него растерянно.

— Пап, мы все равно будем делать все хорошо, — негромко поддержал его Павлик. — Только без соревнования…Можно?

 На лице у отца появилась странная гримаса.

— А, как хотите! — отрывисто сказал он. — Пускай будут каникулы. Вот и посмотрим тогда… поглядим, поглядим…

Он начал насвистывать себе под нос какую-то мелодию, как делал всегда, когда был чем-то расстроен, и принялся вышагивать по комнате взад и вперед.

Но близнецы ничего не заметили. Они уже обрадованно занялись каждый своим делом: Павлик — машинками, а Алик — птицей.

 

2024г.