Сквозь стены

Лиза оглянулась по сторонам: в коридоре — никого. На работе она обычно так не делала, слишком рискованно, но тут… она сегодня ужасно устала, голова просто раскалывалась, а шеф второй раз за день отправил ее по жаре с договором на другой конец города. Каждый лишний шаг – а надо пройти по длиннющему коридору до проходной, отметить в журнале уход у диспетчера, который вечно занят или куда отошел, а потом, получается, проделать обратный путь по улице к метро, — уже казался ей испытанием. Рискну, подумала она.

Проблема всегда в том, что неизвестно, на кого наткнешься на выходе. Нет, все было устроено так, что заметить ее могли только, когда она «входит» в стену или закрытую дверь. Момент, в который она выходит с другой стороны, для всех оставался загадочным образом сокрытым. Но если тебя в коридоре не было, а потом у всех на глазах ты вдруг появилась… согласитесь, это вызывает вопросы. А еще нельзя ошибиться, бывает, что между тобою и целью оказывается какое-нибудь помещение, в которое тебе точно не надо.

Сейчас-то все в принципе просто. Стена выходит на улицу. Возле здания растут кусты и деревья. А на тротуаре в любое время дня много народа. Чужого и незнакомого. Никто ни на кого не смотрит, никто никому не интересен. Отделиться от фасада и раствориться среди прохожих, вот и все.

Здание у них старое, и стенка толстая, но Лиза никак этого не ощутила, для нее было все равно, хоть крепость шириной в три метра, хоть гипсокартон. Да и сам момент перемещения тоже не подлежал четкому осознанию, она никогда не видела стены изнутри, не могла описать ее состав или цвет. Просто делаешь шаг, как в фильме «Чародеи», который она с такой радостью смотрела в детстве («вот же, не только я так могу, мама, смотри, это нормально!») — легкий туман, и ты снаружи с другой стороны. Никакого преодоления, никакого ощущения проникновения сквозь что-то плотное, никакого сопротивления материала, как они проходили в институте.

Эх, вот бы перемещаться так между городами, как пишут фантасты — через порталы. Или летать — вертикально, вверх, вниз, вперед. Но… не ей жаловаться. Других людей с такими способностями она не знала. А в детстве сначала думала, что все так умеют. Пока не напугала родителей так, что те чуть не вызвали скорую ей и себе. Кого из них собирались лечить - не понятно, наверное, всех.

Первый раз она это сделала почти сразу, как начала ходить. Потом, радуясь реакции родителей (ступор папы и вопли мамы), восторженно хохотала и принялась повторять: туда-сюда-обратно. Из детской – на кухню, с кухни – на лестничную клетку. Они жили на седьмом этаже, и у мамы чуть не случился нервный срыв от страха, что Лизочка выйдет через стену наружу. С тех пор маленькую Лизу никогда не оставляли в комнате и даже в туалете одну.

Когда она стала постарше, отец пытался ставить эксперименты – например, просил Лизу пройти сквозь стену, когда мама стояла с той стороны, а он держал девочку за руку с этой. Но ничего не получалось. Стоило Лизе двинуть куда ей нужно, и она оказывалась на другой стороне с руками и ногами, ничего не оставляя папе. А мама не могла усечь, каким образом девочка появляется возле нее. По счастью, Лиза росла послушным ребенком и на улицу на седьмом этаже не выходила, раз ей сказали «нельзя». Да и высоты она боялась, и понимала, что нельзя: какой нормальный человек соберется выйти из окна наружу? Вот и она не собиралась.

Маме пришлось уволиться с работы, точнее, она так и не вышла из декрета, пока Лизочка не пошла в школу — в детский сад ее, разумеется, не отдавали. В школу Лиза отправилась, уже сознавая, что никогда и ни при каких условиях не должна применять свой дар на людях. Конечно, в средних классах, она им изредка пользовалась, например, чтобы незаметно убежать с физкультуры, минуя учителя. Но всегда была очень осторожна, и не рассказывала об этом даже самым близким подружкам (проболтаются, предупредила мама, и жизни нам не будет). И никогда не использовала свой дар ради дела нечестного, к примеру, подсмотреть ответы на вопросы контрольной в кабинете математики, или что-то не дай Бог украсть, или войти без билета в кино... Лиза росла девочкой правильной и порядочной. Если тебе что-то дано, чего нет у других, строго говорила мама, надо использовать это со всей ответственностью.

В целом, дар достаточно бесполезный, вздыхал папа. Разве что вот так, как сейчас, сократить расстояние, или войти в квартиру, если забыла ключи. Но сколько раз за всю жизнь мы забываем ключи, два или три… Уйти со скучной многолюдной вечеринки, чтобы не заметили… Но Лиза не ходила на вечеринки. Любила книжки и природу, чтобы никого не было рядом.

Прождав в приемной поставщика, управившись с документами, взмокнув на обратной дороге в метро, Лиза, наконец-то вернулась в офис. Она бы не стала рисковать второй раз за день, но вспомнила, что, уходя, не отметилась у диспетчера, а значит тот удивится, увидев ее снаружи. К тому же, рабочий день закончился полчаса назад, и все наверняка уже свалили домой. Она осторожно подошла к стене здания, стараясь, чтобы ее не было видно из окон, прижалась к ней, сделав вид, что роется в сумочке, а потом приложила ладонь к стене. Несколько секунд, легкая сосредоточенность на цели, и твердая стена стала невидимо растворяться под ее рукой. Тут надо было не медлить.

Лиза «вошла» в стену и в одно мгновенье переместилась внутрь. По ее расчетам она должна была выйти в закутке возле дальнего туалета, которым мало кто пользовался. Но… Она оказалась вплотную… да что там, прямо-таки врезалась в кого-то с разбега. Вот ужас! Мужчина ахнул от неожиданности, она подняла глаза: этот олух, Антон новый менеджер, из отдела закупок. Внешность у него ничего, спортивненький сероглазый парень, но этот вечно нахмуренный вид, наушники в ушах… Спустя несколько месяцев работы ни с кем тут не подружился и даже на обед ходил всегда один.

Впрочем, сейчас Лизе было не до его личных качеств. Ее поймали с поличным, и она лихорадочно соображала, что делать. Притвориться, что вышла из туалета, она не могла, потому что Антон стоял как раз между нею и дверьми в мужскую и дамскую комнаты, из первой он, видать, только что вышел и сделал пару шагов по коридору. И тут вдруг прямо перед ним из ниоткуда нарисовывается…

Его обычно отрешенный взгляд стал ошеломленным.

— А… как… что… — бессмысленно бормотал он, явно не понимая, что говорит.

Оставалось только изображать из себя идиотку. А он пусть думает, что у него галлюцинации. Все равно ему никто не поверит.

— Простите, пожалуйста, — холодным официальным голосом произнесла девушка, словно просто наступила прохожему на ногу.

Гордо развернулась и быстро зацокала по коридору к лифту. А парень так и остался стоять на месте.

***

Вообще Антон неплохо сходился с людьми, был приветливым с тем, кто отвечал ему тем же, но в этом офисе все были отчужденно-холодными, на вопросы отвечали сквозь зубы, а приставать и навязываться он не умел и не любил. Взять эту девицу, помощницу директора, Лизу. Симпатичная, но очень уж высокомерная. За несколько месяцев его работы он с ней и пару слов не сказал. Вечно сидит, зарывшись носом в документы, или носится по коридору с деловым видом, словно показывая: «Вот как я занята, а вы тут все бездельники».

Зыркнет — и след простыл. Но чтобы вот так нарисоваться перед ним ниоткуда — прямо в воздухе, не было — и вот раз и…

С головой он пока дружил, за сумасшедшего себя не считал, но объяснения не было никакого: Антон несколько раз обшарил глазами все закоулки, откуда она могла выскочить, но… «анриал», как любит говорить его младший брат.

Он повернул к себе в кабинет на первом же этаже, потом остановился, постоял, и рванул к лестнице — ему надо было убедиться, что он вообще ее видел. Взлетел на третий этаж, где располагалась приемная, и успел заметить, как Лиза заходит в свой кабинет. Дверь в приемную всегда была открыта, поэтому он, несколько раз глубоко вздохнув, прошел мимо нее — туда-обратно. Лиза бросила сумку на стол, и копалась в ней, стоя к нему спиной.

Время было уже без пятнадцати семь, народ давно рассосался, парочка, как и он, припозднившихся ждали лифта. Директора, похоже, тоже уже не было. Антон в нерешительности остановился возле приемной, и тут Лиза резко обернулась. Он дернулся в сторону, но потом передумал и вернулся.

— Если вы что-то хотели, то уже только завтра, — с каменным лицом произнесла девушка, но в глазах у нее он заметил тревогу.

Она бросила в стакан шипучую таблетку, наверное, аспирин.

— Объяснить не хотите? — негромко спросил он. — А то я не усну сегодня.

— Что именно объяснить? — нахмурилась девушка и принялась делать вид, что перекладывает на столе документы.

— Сами знаете что.

— Я вас толкнула нечаянно, что тут объяснять? — нервно проговорила девушка. — Я уже извинилась. Может мне на колени встать?

Она скривила губы, видимо, раздосадовав на себя, что сошла с ледяного тона. Выпила залпом лекарство из стакана, и Антон заметил, что руки у нее немножко дрожат.

— Я раньше фантастики много читал, — усмехнулся он. — Про машинки перемещения и «нуль-транспортировку». А ваш способ как называется?

Он сам не знал, почему ему хватило решительности до нее докопаться, вместо того чтобы промолчать и понаблюдать. Разве что и правда хотел убедиться, что не спятил. А ее поведение и нервная реакция как раз доказывали, что он в полном рассудке.

В ее глазах вдруг зажегся ядовитый огонек.

— А может я ведьма, — она уставилась на него в упор. — И что дальше?

— Да ничего. Меня просто технология интересует. Какая у вас система — «нажал и переместился», помните, в «Кин-дза-дза»?

— Не-а, — прищурилась Лиза. — Как в «Понедельник начинается в субботу».

— О, так вы, выходит, высококвалифицированный маг. Покажете еще раз?

— Мне домой пора.

— Мне тоже. Потом можем вместе дойти до метро. Если вы вообще пешком, конечно, ходите.

— Ладно, — вдруг сказала она. — Только смотрите не пожалейте.

***

Она не знала, что произошло и почему она повелась на этот разговор. Почему не стала держаться изначального «я не я и хата не моя». Просто этот Антон как-то забавно себя повел. Да и любимых Стругацких явно читал. И в ней включился кураж. Надоело постоянно скрываться и осторожничать. Все эти годы, с самого детства ей приходилось бесконечно таиться и хранить свой секрет… а так хотелось хоть кому-нибудь показать… не потому, что «а вот я могу», а просто… чтоб хоть на секундочку стать собой, не только с родителями, а с кем-то еще, ведь она никогда, ни разу в жизни себе этого не позволила — просто быть собой, чтобы про нее все знали и принимали ее, как есть.

Ну что, что он может сделать, бесшабашно подумала она. Надоело. Стоит глазеет… А вот сейчас глаза на лоб вылезут, будет знать.

Легкой походкой она подошла к дверному проему. Посмотрела направо и налево. Все великие труженики науки уже покинули институт.

— Туда, — скомандовала она, указывая ему на противоположную стену. — Стой и не двигайся.

Она почему-то перешла с ним на ты. Парень послушно попятился. Она захлопнула дверь перед его носом и заперла ее изнутри. Постояла несколько секунд. Может, он подумает, что она его выставила и уберется?

Эта мысль почему-то вызвала у нее досаду. Она подхватила сумку, приблизилась к двери, приложила ладонь, сосредоточенно подождала, пока рука не начала проваливаться, а затем, не открывая двери, просочилась в коридор.

Антон был здесь. Сказать, что он выглядел потрясенным, это ничего не сказать.

— Ой, ключи-то забыла, — хихикнула Лиза, быстро переместилась обратно, выключила свет, открыла замок и вышла уже обычным, человеческим способом.

— Как ты это делаешь? — просипел парень — у него даже голос пропал.

— Сама не знаю. Умею и все.

— И давно?

— Как себя помню. Ну что, не передумал идти до метро?

— Нет-нет, пошли, — засуетился Антон. — Мне только надо сумку забрать…

***

Лиза предчувствовала, что будет обо всем этом сильно жалеть. Кураж прошел, мозги встали на место, и в душу уже закрадывался страх — ее вечный привычный страх разоблачения. Ну почему все так несправедливо… Вот кто-то умеет рисовать, и люди видят его картины, кто-то пишет стихи. Кто-то умеет кувыркаться. А она должна скрываться, почему?

«Потому что в этом даре никакой твоей заслуги нет, — поучительно объяснял папа. — Нечем хвалиться». Родители приучили ее, что это скорее ее изъян. «Уродка, уродка», — говорила Петунья из Гарри Потера своей сестре-волшебнице.

— А это не иллюзия? — продолжал допрос Антон по дороге к метро. — Не фокус такой?

— Ну какой фокус, — устало ответила она. — Слушай, теперь будешь меня донимать? Зря я тебе показала!

— Нет-нет, прости, я понимаю… — забормотал он. — Черт, ни фига не понимаю! Как такое возможно!

— Вот поэтому и… — она досадливо отмахнулась.

— Но ведь это должны ученые изучать! Ты можешь стать знаменитостью!

— Да не дай Бог, — еще больше встревожилась она. — Я всю жизнь это скрываю. И не вздумай никому сказать! Не собираюсь я быть подопытным кроликом или циркачкой!

— Может и еще есть такие как ты, — задумчиво произнес он. — Просто никто не знает… не хотят показывать это миру… Или даже у них другие необычные способности есть…

— Возможно, — сухо ответила Лиза.

Идея, что она не уникальна, ей не понравилась. Но она тут же тихонечко рассмеялась себе под нос.

— Ты чего?

— Это я борюсь с грехом гордыни, — объяснила она. — Видишь ли, никакой моей заслуги тут нет.

— Ну, не знаю. Попадают же в книгу Гиннесса самые высокие или долгожители там. Их заслуги тоже в том нет, просто природа.

— Родители как раз хотели меня от этого уберечь. И от того, чтобы я возгордилась на ровном месте. И от того, чтобы из меня делали шоу. Я тоже хочу жить нормальной жизнью, как и ты, ясно? — отрубила она.

— То есть никто-никто вообще не в курсе?

— Ну да. Только родители и вот ты теперь… — Лиза строго на него посмотрела. — Только потому, что я попалась, вот и все. Проще тебе было объяснить, чем…

На самом деле совсем не проще, тоскливо думала она. Зря она, зря… теперь он не отстанет.

— Так ты можешь куда угодно зайти… в музей ночью — представляю, как это будет загадочно… Или… я в детстве ночью караулил Деда Мороза, хотел увидеть как он приходит. А ты могла бы быть феей, показать детям волшебство… но тут главное не напугать… А еще я в саду мечтал, что вот родителей в группу не пускают, а мама моя стала невидимкой и прошла незамеченной, и она здесь все время… и мне не так страшно становилось. Не, ну не совсем то, конечно, но похоже, да?

Лиза подняла на него удивленный взгляд. Какие, однако, у него романтические и непрактичные варианты по использованию ее способности…

— А по наследству этот дар передается? – поинтересовался парень

— Не знаю. У родителей точно нет. А бабушки или дедушки могли скрывать. Родители в моем детстве с ума сходили, чтобы я так не сделала при ком-то, или не скрылась где-то, когда они не видят. В моем случае дверь запереть недостаточно было, — улыбнулась она.

— Н-да, а я-то думал, что был проблемным ребенком, — его лицо тоже озарила улыбка.

— А ты что творил?

— Я стихи декламировал. Десятки книжек — наизусть, Чуковского, Барто, Маршака, потом все, что попадется вообще. У меня была идеальная память. Стоило прочитать при мне стихотворение (я сам-то еще даже читать не умел, годика три мне было), как я его повторить мог. Аудиокассеты, сказки, тоже все запоминал.

— И что в этом такого? — изумилась она. — Вот это как раз талант, настоящий!

— Да не скажи. Представь себе переполненный автобус, улицу, вагон метро… и ребенок — как начинает, так его не заткнешь. Мама с собой возила пачку конфет или еще какую вкусняшку, чтобы молча жевал. Когда мне было три года, я продекламировал в полной тишине «Вдруг какой-то старичок-паучок Нашу муху в уголок поволок». Автобус лежал от смеха, а мама сидела красная как свекла.

— А сейчас у тебя такая же уникальная память?

— Наверное, нет, просто хорошая. Это раньше голова была пустая и все запоминала. Да и на публике выступать желание пропало. В школе уже стеснялся и никогда на сцену не выходил. Но все, что запомнил в детстве, до сих пор на корочке записано, хоть сейчас расскажу.

— Ой, не надо, пожалуйста! — шутливо взмолилась она.

И оба весело расхохотались как давние друзья. Такой легкий разговор, обычный треп, про родителей да про детство. У нее одна особенность, у него другая — что тут такого?

Расстались они внизу на станции — ему нужен был поезд на север, а ей на юг. Настроение у Лизы было приподнятым.

***

Родителям она ничего не рассказала — начнут паниковать. А она откуда-то знала, что Антон не предаст. На душе было непривычно тепло. Вот человек, мужчина, который знает о ней теперь все, но который не испугался, не отшатнулся, а принял ее как есть… И вовсе он не бука, а такой общительный и приятный. И с интеллектом у него все в порядке. За каких-то пятнадцать минут пути они нашли столько пересечений — любимые книги, фильмы, музыка… Может, он пригласит ее в театр… Она наденет тогда наконец свое синее платье, которое совершенно некуда носить, слишком нарядное.

Утром на работе она предвкушала, что Антон зайдет поздороваться и позовет на обед. Но так ни разу его не увидела. Пообедала внизу блинчиками, потом придумала себе еще дела на первом этаже, прошлась несколько раз по коридору, но его не встретила. Ей стало обидно. Видимо, вчерашнее сближение ей только померещилось. После обеда вернулась тревога. Лиза напряженно вглядывалась в лица сотрудников: а вдруг Антон уже все разболтал, и, хотя, разумеется, никто ему не поверит — только себе проблем наживет, неадекватных держать не будут, — но нужны ли ей эти разговор во всех отделах, чтобы трепали ее имя вместе с именем «психа»? И как она так поверила… видишь ли, стихи он в детстве читал… Расслабилась, что и говорить.

Раньше она представляла свое будущее примерно так. Знакомится она с молодым человеком, они встречаются, собираются пожениться. И за несколько дней до свадьбы они садятся вместе с родителями и сообщают ему. Нет, наверное, за несколько дней не стоит, все-таки деньги уже потратят, а он возьмет и сбежит. Испугается… Хотя ну чего тут пугаться? «Люди боятся всего необычного», — вздыхала мама.

До этого момента Лиза, приглядываясь к какому-нибудь приятному парню, первым делом прикидывала его реакцию, когда он узнает… И в подавляющем большинстве случаев понимала, что вообще ничего не станет ему рассказывать, даже если доживет с ним до старости. А нужно ли оно тогда?

Тут ее вызвал директор и завалил работой, поэтому до конца рабочего дня она пахала, не поднимая головы. Вечером она взяла сумку и отправилась вниз по лестнице. Настроение было подавленным.

— Привет, — услышала она и подняла голову.

Антон ждал на проходной, пропуская всех выходящих.

— Привет…

Оба чувствовали себя как-то скованно, гораздо скованнее, чем накануне. И это понятно, вчера все получилось спонтанно, а сегодня… их встреча теперь не случайна, и это уже о чем-то говорит.

— Меня сегодня не было на работе, — объяснил он, хотя Лиза не спрашивала. — Ездил на склад поставщика, выбирал продукцию, потом утверждал у заказчика.

Она пожала плечами, мол, мне-то что, но сердце у нее сразу оттаяло. Разговор, правда, не клеился. Антон казался чем-то загруженным, какой-то мыслью или проблемами… А может, ее «особенность» уже не кажется ему такой невинной?

По ее мнению, он должен был куда-то ее пригласить, и, действительно, возле самого метро он опомнился:

— Давай зайдем кофе попьем? Здесь круассанчики свежие.

Лиза согласно кивнула. Они расположились за столиком у окна и сделали заказ. Антон тяжело вздохнул и поднял на нее глаза, и тут она поняла: он всю дорогу решался что-то спросить или сказать. И это что-то ей не понравится.

— Слушай… — начал он. — Мне очень неудобно тебя… но… я хотел тебя попросить… если не сможешь, то, конечно, не надо…

Так, предчувствия не обманули. Он вовсе не собирался с ней на свидание. Ему от нее что-то нужно.

— Понимаешь, тут такое дело… Ты ведь можешь в любую квартиру зайти…

Об этом ее и предупреждали родители — что ее будут пытаться использовать для преступлений. Или просто как-то нехорошо использовать.

— Ясно, — горько усмехнулась она.

— Нет, ты не так поняла, — испугался парень.

— Я все поняла. Заруби себе на носу: я не вор. И по чужим квартирам не шарю, — жестко отчеканила она, отодвинула от себя чашку и резко встала. – И не думай, что сможешь меня шантажировать. Попробуй кому рассказать, и тебе вызовут неотложку. Себе же хуже сделаешь.

Но он тут же вскочил и схватил ее за руку. В его глазах было отчаяние.

— Слушай, прости, забудь. Я все испортил… я просто подумал… ничего не надо! Ты только послушай, я объясню, что хотел сказать. Но ничего не надо, ничего… Прошу тебя, сядь…

Она поддалась на его умоляющий взгляд и села, при этом не выпуская из рук сумочку и готовая ретироваться в любой момент.

— Я бы не стал даже… Просто времени почти не осталось. Это не для меня. И ничего чужого брать не надо, клянусь!

Он тоже сел обратно.

— У меня недавно умер дед, — начал он.

— Соболезную…

— Ничего, мы с ним почти не общались, я был у него несколько раз за все время, да и то во взрослом возрасте. Он бросил бабушку, когда маме было четырнадцать. Женился снова, там у него родилась другая дочь. С мамой пытался поддерживать контакт, но… у нее такой возраст был. Она ощущала себя преданной. Бабушка болела, рано умерла от всех переживаний, и мама считала, что это тоже по его вине. И не простила его. Когда бабушки не стало, мама собрала все его письма, которые он писал бабушке и ей самой в детстве, ну, знаешь, в пионерский лагерь, из командировок… фотографии, где они вместе… Упаковала и отправила ему посылкой по почте. С тех пор они не общались и меня в детстве он тоже не видел ни разу.

Антон помолчал.

— Его жена тоже недавно умерла. После этого я к нему пару раз приходил, хотя бы познакомиться. Мама не возражала, но и не поощряла. Я попросил у нее телефон, она дала, и потом даже знать не хотела, как и что. Вообще не желала про него говорить. Она к нему была очень в детстве привязана, видимо, эта рана у нее осталась незаживающая.

— Вы с ним не сблизились? — спросила Лиза.

— Да нет… не особо. Там есть другие внуки, которые росли на его руках. Вину он, наверное, ощущал, но прикрывался обидой. Мол, я от твоей мамы никогда не отрекался, это она сама от меня отвернулась. Показывал мне фотографии, где она маленькая. Эту пачку писем. А когда он умер… Мама это очень тяжело перенесла. Наверное, потому что так и не увидела его перед смертью. Она позвонила сестре и попросила вернуть ей письма и поделиться фотографиями. А та поговорила с ней очень резко, сказала, мол, поздно, ты сама от всего избавилась, сама так решила… что тебе отец был не нужен, она одна за ним ухаживала в старости, лекарства ему покупала и все такое… По-моему, она больше боялась, что мама будет претендовать на квартиру или какие-то вещи. Сказала, что не пустит ее даже на порог. Мол, сорок дней ничего трогать нельзя, а потом просто выброшу все ненужное, и письма эти в первую очередь. Потому что никакой другой дочери у него не было.

— Зря она так… — прошептала Лиза.

— Кто? Мама или ее сестра?

— Сестра, — твердо сказала девушка.

— У каждого своя правда, — невесело усмехнулся Антон. — Понимаешь… если мама вернет эти письма, это будет для нее как… не знаю как объяснить даже…

— Примирение, — тихо подсказала она. — И прощение. Взаимное.

— Да.

***

Они вошли в подъезд (с Лизиной помощью, так как он был закрыт на домофон) и поднялись на этаж. Антон посмотрел на девушку: ее буквально потрясывало от страха, губы бледные, зрачки расширены. Он нажал на звонок несколько раз. Долго слушали тишину.

— Давай?

— Что, если… Вдруг кто-то придет, когда мы уже будем там? — пробормотала она. — Нас арестуют за проникновение.

— Ты только откроешь мне дверь изнутри, а сама сразу выйдешь. Снаружи ключ, внутри вертушка. Запомнил, потому что дед с ней всегда возился, не в ту сторону открывал. Не волнуйся, если что, все вопросы будут ко мне. А я все-таки внук. Может, не станет меня сажать тетя родная, — не слишком уверено сказал он.

Лиза глубоко вздохнула и приложила ладонь к двери. На его глазах она просочилась внутрь — Антон никак не мог к этому привыкнуть. Впрочем, чем чаще она это делает, тем больше это воспринимается как норма... ну ладно, вариант нормы.

Щелкнул замок, и девушка открыла дверь изнутри. Антон вошел и быстро запер ее за собой.

До этого момента он больше переживал о том, как они проникнут сюда. А сейчас… Он потерянно стоял на пороге. Просто не ждал, что ему будет так тяжело.

В доме пахло старыми вещами, пылью, лекарствами — в общем, старостью. А теперь еще и нежилым, брошенным домом. Антон растерянно посмотрел на Лизу:

— Ты иди… подождешь на улице?

— Я с тобой, — твердо сказала девушка. — К тому же как ты закроешь квартиру, если я уйду.

Он был дико ей благодарен.

Летом темнело поздно, но они приехали сюда после работы, и уже смеркалось. Лиза нащупала выключатель и зажгла свет в прихожей, а потом в единственной комнате. Антон, не мешкая, прошел к деревянному комоду, выдвинул нужный ящик: вот оно, все, как и было при деде, письма, фотографии. Полистал альбом, стараясь не вникать и не рассматривать дедову жизнь, нашел только те фотки, о которых говорила мама, да еще из самого конца достал несколько, где дедушка в старости.

Спрятал все найденное в рюкзак, и вдруг в квартиру, как и опасалась Лиза, позвонили — резко, обрывочно, один раз, потом другой. Потом снова и снова. Они испуганно уставились друг на друга. Лиза нажала на выключатель, погасив в комнате свет. Антон приложил палец к губам и тихонько на цыпочках подошел к двери. Тетя, подумал он, не стала бы звонить, у нее есть ключи. Выключил свет в коридоре и посмотрел в глазок. На лестничной клетке стояла женщина в домашнем халате, очевидно, соседка, и говорила по телефону, как ей, наверное, казалось, понизив голос, но от возбуждения не очень его контролировала.

— Да, Маша, я думала, это ты приехала, иду с работы, свет горит, дай думаю зайду, только вот переодеться успела.

Соседка послушала, что ей ответили, и снова суматошно затараторила:

— Ой, а вдруг это воры… Да, ключ-то есть. Маш, я боюсь… открою — а меня топором по голове… ты что… Я лучше за дверью постою, послушаю. А ты приезжай, если хочешь. Через полчасика? Ага, ага… а я буду стоять и в глазок смотреть…

Вот это попали, подумал Антон. Сзади подошла Лиза и решительно взяла его за руку.

— Быстрее, — сказала она, и потащила его обратно в комнату, а потом к дальней стенке квартиры.

Протиснулась между диваном и креслом, и, не отпуская руки Антона, приложила другую ладонь к стене, потянув его за собой. Он не успел сообразить, что произошло. Небольшая расплывчатость перед глазами, холодок по телу, и вот — раз — и они оба где-то в другом месте, в другой, но тоже чужой квартире.

***

Идея была не из лучших, но Лиза сама не знала, что ее подтолкнуло. С чего она решила, что они смогут пройти вместе, она понятия не имела. Просто почему-то ей показалось, что телесный контакт создаст нужную связь. Скорее всего, на нее подсознательно повлияли правила трансгрессии из Гарри Потера — тот, кто умеет, мог взять с собой другого. До этого момента она ни разу так не пробовала, в голову не приходило. Нет, пожалуй, в детстве пыталась тащить папу сквозь стенку, но папа так сильно сопротивлялся, и физически, и, видимо, морально…

И надо же, получилось. В комнате, где они оказались, было, по счастью, темно.

— Мы в соседнем подъезде? — прошептал Антон. — Ты умница, так быстро сообразила!

Видимо, он еще до конца не догнал, что произошло, или адреналин на него так подействовал, но его первый в жизни проход сквозь стену не вызвал у него бурной реакции.

Да, умница-то умница… Проблема только в том, что в квартире, где они оказались, была обитаемой. В коридоре и соседней комнате свет тоже не горел, но зато он горел на кухне, которая располагалась ближе к входной двери. Оттуда доносились мужские голоса. Судя по всему, хозяин принимал гостя, и оба были сильно нетрезвые — в настоящий момент они затянули пьяными голосами, перекрикивая друг друга и не попадая в ноты «Владимирский централ, ветер северный».

Лиза с Антоном переглянулись. Они поняли друг друга с полуслова. «В другую квартиру?» — как будто спросила Лиза. «Лучше уж тут попробуем, там может быть хуже», — ответил Антон, и девушка согласно кивнула ему в полутьме. Они прокрались к двери, и все могло кончиться удачно, если бы один из собутыльников, дав петуха на фразе «а к одиннадцати туз», не решил выйти отлить. Его вопль при виде посторонних заставил второго тоже вывалиться в коридор.

Долго раздумывать было некогда.

— Мы ваша белая горячка, — ляпнул Антон, а Лиза, невольно фыркнув, потянула его за собой и вытащила их обоих на лестничную клетку.

Оставалось надеяться, что это принесет алкашам пользу, заставив их бросить пить, а не госпитализацию в соответствующее заведение.

На улице они, не сговариваясь, рванули в соседний двор, плюхнулись там на скамейку у детской площадки и принялись хохотать, сгибаясь пополам и бессвязно повторяя лучшие моменты этого вечера.

— Ой, умница, говоришь… ага, белочка их навестила… ой, не могу… топором… хахаха… А соседка… бедняга… Свет-то теперь уже выключен… заставила тетку ехать…

— И как тебе, — отсмеявшись, спросила Лиза. — Понравилось сквозь стену?

— Ну, слушай, — пожал плечами он. — Я как-то ничего даже не ощутил. Ну прошли и прошли. Как будто так и надо.

— Ну вот и я так же.

— Только без тебя я все равно не смогу, это же все ты.

— Ладно, — Лиза внезапно посуровела. — Поехали домой. Ты главное-то сделал, взял, что хотел?

— Да, да… Извини, даже не успел тебя поблагодарить. Ты не представляешь, что для меня сделала… для моей мамы…

— Ой, не надо, проехали. Слава Богу, все обошлось. А кстати, как ты ей объяснишь, откуда у тебя письма?

Антон потер в затылке.

— Не знаю… что-нибудь придумаю. Про тетю врать нельзя, вдруг позвонит ей спасибо сказать… Просто положу где-нибудь и все. Пусть гадает, откуда. Скажу, что не в курсе.

— Мистику разведешь.

— А разве это не мистика, что ты… ?

— Пойдем, — отрубила Лиза. — Завтра на работу рано.

— Подожди…

Они оба встали со скамейки. Антон молча смотрел на нее, а она на него. Он приблизился к ней.

— Я хотел сказать… я так рад, что ты влетела в меня из-за стенки…

— Бывает, — неловко откликнулась она.

— Нет, не бывает. Это просто чудо. А ты… ты не жалеешь?

Лиза некоторое время молча глядела ему в глаза.

— Ни капельки, — тихо ответила она наконец.

***

— Ты еще долго? — проговорил голос в телефонной трубке. — Я подъехал.

— Уже собираюсь, бегу.

Лиза захлопнула ноут, подхватила сумочку и вышла из кабинета, нечаянно слишком сильно хлопнув дверью, на которой была прибита табличка «директор». Из соседнего кабинета тотчас же выглянула приветливая молодая особа.

— Елизавета Сергеевна, не забудьте, пожалуйста, на понедельник у нас записаны Лобзевы, помните, я просила вас подключиться? Молодожены, ну помните, конфликт тещи и свекрови.

— Да, да, конечно, Наташа, не волнуйся.

— Хороших выходных, шеф! Вы, как всегда, на дачу?

— Ага, надо дать отдохнуть бабушкам-дедушкам. Тебе тоже хорошо провести время!

Лиза повесила ключ от кабинета на стойку прямо под табличкой с перечнем услуг их агенства: «Семейный психолог», «Психотерапевт», «Театральная студия», «Музыкальная студия», «Живопись», «Кулинария», «Настольные игры» и даже «Адвокат по семейным делам».

В уютном холле стояло несколько кресел, вокруг — словно в цветущем саду — кадки с домашними деревьями, красиво подсвеченными снизу. Зеленые буквы на стене складывались в название «Сквозь стены», а ниже находилась вывеска с расшифровкой: «Помощь в преодолении любых барьеров и разногласий». И еще под ними помельче: «Вы не понимаете друг друга, вас раздражают самые близкие люди, между вами и вашими коллегами или родственниками непреодолимые стены? А может, вам тяжело общаться с другими? Вы забыли, как в детстве вам хотелось играть, танцевать, рисовать, не стесняясь и ни на кого не оглядываясь? Тогда вы пришли по адресу. Здесь мы научим вас проходить сквозь любые стены, кто бы их не воздвигнул, вы сами или окружающий вас мир».

Лиза выскочила на улицу и запрыгнула в автомобиль к мужу.

— Что мама, звонила? — спросила она, пристегиваясь. — Как они там?

— Звонила, все в порядке, но… — Антон многозначительно замолчал.

— Что? — испуганно встрепенулась Лиза. — Это… то самое?

— Нет-нет, — помотал головой муж. — Я тоже ее сразу спросил. Говорит, совсем не это. Приезжайте, мол, сами увидите.

— Что-то я заранее боюсь.

— И я, — признался он.

На дачу они приехали еще засветло. Мама Лизы вышла к ним навстречу на крыльцо.

— Мам, ну как… что у вас тут, говори быстрее, — затараторила Лиза.

— Да успокойся, в принципе все нормально, — заверила бабушка.

— А где Полиночка?

— Вон там, в саду, со своими друзьями.

— Какими еще друзьями, — пробормотал Антон и кинулся следом за женой в сад.

За углом оба, однако, притормозили, а Лиза приложила палец к губам.

Полина восседала на детском стульчике посреди небольшой поляны, засаженной газонной травой. Кружком вокруг нее на траве сидели и стояли ее дружки: бабушкин терьер Миха с приблудным приятелем-дворнягой, три незнакомых кота разной степени потрепанности, с десяток соседских кур, неизвестно откуда взявшаяся белка и… серая земляная крыса с отвратительно-розовым хвостом.

Лиза никогда не видела, чтобы животные вели себя подобным образом. Они не нападали друг на друга, не гавкали, не бегали и не убегали, а просто сидели (куры стояли) и завороженно смотрели на девочку. Но они и не были неподвижны, как под гипнозом, Миха помахивал хвостом, дворняга пару раз повернулась на месте, вызвав презрительный взгляд вальяжного соседа-кота, куры периодически заполошно квохтали, но никуда не уходили. Вот белка действительно замерла столбиком, подняв внимательные ушки, а крыса тихонечко копалась в земле, периодически внимательно поглядывая на девочку.

— Так, сегодня играем в школу! — заявила Полиночка. — Дети, ведите себя хорошо. Вы уже большие. Я вот тоже скоро пойду в школу. И у нас будет математика.

Одна из куриц подошла поближе, и терьер на нее огрызнулся.

— Миха! — строгим голосом сказала учительница. — Я поставлю тебе двойку за поведение!

Терьер виновато припал к земле и просительно замахал хвостом.

— Так, сегодня мы проходим цифру один. Все сейчас хором скажем: один.

Оба пса, как самые сообразительные, гавкнули. Куры тревожно закудахтали, не понимая задания, белка продолжала внимательно слушать, не двигаясь, а крыса — видимо, совпадение, но, может, она метила в лучшие ученицы — очень четко один раз щелкнула хвостом.

И тут Полиночка обернулась и увидала родителей.

— Мама-папа! — обрадованно крикнула она.

Лиза сделала шаг к дочери, но Полиночка вдруг завизжала:

— Мама, мама, стой, не шевелись! На Юрика наступишь!

Лиза испуганно замерла на месте, глядя себе под ноги. Юрик, коим оказалась огромная жаба, обиженно квакнул и отскочил от ее ноги поближе к девочке.

— Вот видишь, Юрик, — нравоучительно сказала Полина. — Если бы ты ответил вовремя на вопрос, тебя бы мама услышала. А так тебя чуть не раздавили. Спрашиваю тебя одного, еще раз. Какую цифру мы проходим?

Юрик квакнул один раз громко и четко.

— Вот, молодец, — удовлетворённо кивнула Полина. – Ну все, урок окончен, все расходимся, не толкаемся. И чтобы не обижали друг друга! Запомните, вы — друзья! Одноклассники не дерутся.

Белка тут же опустилась на все четыре лапки и мигом взобралась на дерево. Крысы и след простыл. Курицы сделали бестолковый круг по лужайке и рванули за забор в свой сарай. Коты не спеша и не теряя достоинства ушли по своим делам в разные стороны. Приблудный пес подождал, не угостят ли его тут, и тоже смылся. Только верный терьер остался у ног девочки, продолжая глядеть на нее преданным взглядом.

Лиза подумала, что, наверное, спит и на всякий случай перевела взгляд на мужа.

— Полиночка, — аккуратно начал тот, прижимая к себе дочку, которая, освободившись от своих должностных обязанностей, кинулась обнимать родителей. — Какая интересная у тебя школа! А как тебя твои ученики, что, прямо понимают все, что ты говоришь?

— Собаки понимают все, — гордо заявила девочка. — Коты тоже, хотя делают вид, что нет. Манька и Дунька умные. Юра отличник, только ленивый. А куры полные дуры. Ничего не понимают. Но они послушные. Я им поставлю по поведению пять, а то по математике у них только двойки. Пойду к бабуле, скажу, что школа разошлась. Она просила сказать, чтобы ужин греть!

Полиночка убежала, а Лиза с Антоном остались вдвоем.

— Ну и что это такое… — пробормотала ошалевшая Лиза.

Антон успокаивающе обнял жену за плечи.

— Это… своего рода тоже… преодоление границ. Сквозь стену непонимания с окружающим миром природы… По-видимому, животные ее слышат. Насколько, конечно, неизвестно…

— Раньше этого не было!

— Раньше у нее не было такого разнообразного окружения.

— Лишь бы домой всех не приводила, — вздохнула Лиза. — Тараканов и мух, надеюсь, в ее школу не принимают…

— Смотри, как интересно, под влиянием человека у животных инстинкт отключается, и кошка не охотится на крысу…

— Ох, ты еще что-то анализируешь… — Лиза в изнеможении опустилась на детский стульчик.

Тут снова из-за угла появилась девочка.

— Бабуля зовет, говорит, все готово!

— Пойду помогу… — Лиза поднялась и, прикинув расстояние до крыльца, привычно оглянулась по сторонам и просочилась сквозь стену в дом.

— Эх, а мы с тобой, папа, вот так не умеем, — Полиночка взяла папу за руку и повела к парадному входу.

— Нет, так не умеем, — улыбнулся Антон и поцеловал ее в макушку. — Но мы тоже не лыком шиты.

Из-под крыльца, соглашаясь, громко квакнул отличник Юрик.

10.06.2025г.